Флорида летом…. Кошмарно звучит, не правда ли? Почти так же ужасно, как «банановый мармелад», «футбол в снег», «розовая соломенная шляпа». Есть в этом какой-то особенный смысл. Ты не поймешь его, пока на своей шкуре не испытаешь, что такое оказаться практически на Экваторе летом, или, к примеру, на Аляске зимой. Пару градусов к обычным тридцати? Да, конечно. Но по ощущениям, будто тебя запекают в духовке, под фольгой, забыв убавить печь на минимум. И кожа покрывается загаром, как бы ты не старался этого избежать. Солнце повсюду. Оно проникает в окна ранним утром, и исчезает уже под самую ночь. Но блаженной прохлады не приходит – остается лишь тяжелая духота и пыльный смог. Это город, под палящим солнцем. Это Флорида.
Девушки здесь в первой половине дня ходят исключительно в купальниках. На улице едва ли встретишь кого, упакованного в деловой костюм. Схема проста – всё работающее население Джексонвилля с самого утра, носа не показывает из офисов, где работа, конечно, не самое приятное, зато есть кондиционер и автомат с холодной газировкой.
Загорелые тела метаются от одного пляжа к другому, и пока едешь по городу, не раз встретишь картину, где две-три аппетитные мулатки, полностью мокрые и в пене, драят новенький авто. Точь-в-точь, как в модных hip-hop клипах. Флорида сама по себе напоминает декорации к какой-нибудь, не обременной тяжестью интеллектуальности, молодежной комедии.
И, Хироки в очередной раз подумал, что здесь он как-то не вписывается. Все слишком красочно и ярко. Почти режет глаза. Возможно, имей он другое воспитание или положение, красивому азиату было бы здесь довольно уютно. Но Хиро уже в который раз ловил себя на мысли, что скучает по мрачному пейзажу Европы с ее зябкими, дождливыми утрами.
Казалось, теперь ничего уже не могло повлиять на его жизнь. Ход ее не был размеренным, и чем сильнее увязал Таканори в этой паутине, тем меньше шансов у него оставалось на выбор. В конце концов, за него все уже когда-то, очень давно, решил Оябун. А когда главы клана не станет, за Хиро будет решать Шинджи или Сайг. От этой мысли, плечи японца как-то сами собой напряглись.
«По крайней мере, я могу еще решать «да» или «нет» хотя бы на этот вопрос», - раздраженно фыркнул киллер, прежде чем достать мобильный и найти в списке нужный номер.
- Привет, - после первого же гудка абонент поднял трубку, Хиро невольно улыбнулся, его номер здесь уже знали, - Сведи меня с Джесси, я хочу купить…
- Джесса нет, - пробасили на том конце линии, - Спекся.
Хироки усмехнулся, терпеливо барабаня пальцами по приборной доске своей белой Audi. Менять наркодилеров он не любил. Джесси – мальчик лет восемнадцати, его вполне устраивал. Доставлял товар быстро, вопросов не задавал, приезжал по первому звонку. Таканори раздражался все больше. Ему просто необходимо было снять напряжение хоть чем-то. А одна белая дорожка гарантировала хорошее настроение хотя бы до вечера. До тех пор, пока он не сможет нагрянуть в бар, опрокинуть два коктейля и снять кого-нибудь на ночь.
- Ну, что ж, … - вздохнул японец, - мне нужен новый дилер.

Он не трогался с места. Машина так и осталась, припаркована недалеко от пляжа. Кондиционер работал на полную мощность, но Хиро все равно было невыносимо жарко. Быть может, тому виной его одежда, которую Таканори имел обыкновение носить застегнутую под самое горло, так чтобы ни один лишний кусочек кожи не получал достаточно света. Пиджак из неплотной темно-синей ткани стягивал худощавое тело, а белая рубашка неприятно касалась чувствительной кожи.
В машине играл какой-то легкий транс, а в голове рождались сомнительные идеи. В конце концов, не такое уж и плохое положение дел: по крайней мере, ему сейчас некуда спешить. Оябун, скорее всего, развлекается с элитными проститутками (а что за главой клана числился такой грешок, Хироки знал, ибо сам не раз проводил девушек к выходу. Те вешались на красивом молодом человеке, но японец был прохладно-вежлив и отстранен). Таканори мог дать голову на отсечение, что Шин гоняет где-то по автомагистрали на своей навороченной машинке, пока его брат задается лишь одним вопросом: подписывать или не подписывать. Все равно, о каких документах речь, в семье Мизушима, кажется, только Сайг думал, прежде чем ставить подпись под своим именем. В остальном, мир вращался именно так, как того требует природа, и, похоже, в ближайшее время, ничего кардинально меняться не было намерено.
Хироки равнодушно смотрел в окно машины, пальцами отбивая ритм песни по нижней части окружности руля. Почему все именно так, а не как-нибудь иначе? Вот ведь ирония…. Одни заняты действительно важными делами, другие ждут мальчишку, торговца наркотиками, чтобы приобрести два грамма кокаина, растянуть их порций на десять и на три-четыре ночи забыть о существовании всех проблем. Потом он, конечно же, придет в себя и будет сомневаться, правильный ли выбор сделал, и на что, собственно, тратит свою жизнь. Но это будет потом. Не сейчас. Когда-нибудь позже. Когда отпустит….
К легким наркотикам Хиро пристрастился уже очень давно. ЛСД, подмешанное в кока-колу, и русской рулеткой попавшаяся ему наугад бутылка . Тогда было также весело, как и все последующие опыты. ЛСД, экстази, трава, кокаин. Ничего тяжелее Таканори не пробовал и не собирался. Возможно, до поездки в Германию он и был действительно другим человеком. И все же, даже теперь, мозг работал за самосохранение, чему молодой человек несказанно радовался. Он еще не испытывал прелести ломок, может быть, потому что не часто принимал, а может потому, что всегда знал, где достать, когда возникала такая необходимость. Один звонок, и практически, доставка на дом.
Он устал. И физически и морально. Эта игра в «кошки-мышки» с самим собой затянулась. Петля на шее стягивалась, и Хироки уже все чаще думал о том, чтобы купить билет в один конец до Оклахомы, приобрести там квартиру и забыть «семью», как дурной сон. Пустые мечты. Конечно, же, преданный Таканори так никогда не поступит. А за Шина, Сайга и их отца отдаст собственную жизнь, если им это будет нужно. Независимо, какими ублюдками они все были, и как относились к самому японцу.
Из размышлений его вырвал легкий стук по стеклу и отчетливый мальчишеский голос. Хиро подавил усмешку – в этом деле ему не попадались еще дилеры, старше двадцати лет. Японец открыл дверь машины и замер….
Темные волосы, хрупкая фигурка, красивые, правильные черты лица, и кожа приятного матового оттенка. Бровь Таканори поползла вверх. Этого парнишку он точно знал.
- Здравствуй, Милан, - спокойным, уверенным, негромким голосом произнес Хиро, в сочетании с легкой улыбкой, значение которой очень трудно отгадать, - давно не виделись….
Этого мальчишку он встретил как-то в баре, в одну свою очередную «охоту». Яркая внешность и на тот момент чересчур яркая упаковка его, не могли ускользнуть от хищного взгляда черных глаз. Таких, как Шоу у него было множество. Как правило, они не слишком надолго задерживались в его жизни. Кто-то едва мог бы похвастаться тремя часами в номере дорогого отеля. Хиро не был из тех, кто дарит подарки и оказывает знаки внимания. Он выбирал себе аксессуары к костюму с большим усердием, чем прилагал стараний в завоевании юных сердец. И те это знали. И тянулись. Каждый раз. Как насекомые сами тянуться к ядовитому растению, чтобы попробовать только сладкий нектар и умереть. Он считал их своими игрушками, и никогда не воспринимал, как живых людей.
Милан задержался надолго, даже по меркам Хиро. Они забавно проводили время, хоть и встречались исключительно для удовлетворения физических желаний. Таканори ничего не имел против - называться парнишке «парой», в то время прекрасно понимая, что эти отношения закончатся так же внезапно, как и начались.
Кажется, в одно утро, Милан просто ушел, Хироки закрыл за ним дверь, и больше они не созванивались. Как же все до тошноты просто в этом сраном мире.
«Я почти забыл тебя», - про себя отмечал киллер, разглядывая тонкую фигуру, - «Ты ни разу мне не снился. Я тебя ни разу не вспоминал. Как и всех, кто был до тебя и после…».
- Садись в машину, - равнодушно бросил японец, кивая головой на пассажирское сидение рядом с собой.

Сколько же времени прошло с того раза, когда он видел этого мальчишку последний раз на пороге номера в отеле? Хироки не хотел признаваться, но он не мог вспомнить даже примерный промежуток времени, который они провели вместе. Будь это случайный трах в туалете клуба, все было бы в порядке. Этих людей Таканори и в лицо-то никогда не запоминал, не то, что по именам. Но с Миланом все-таки история обстояла несколько иначе. Интересно, почему? Что такого нашел в нем Хиро на тот момент? Сейчас он смотрел в уставшее смуглое лицо и гадал, насколько тогда это же лицо казалось ему привлекательным? Таканори никогда не нравился такой типаж. Эти мальчики и девочки напоминали японцу мертвых кукол. Игрушки, не стоящие того, чтобы переживать, не сделал ли им больно. На них плевать – они не настоящие.
Хироки был жесток в своих выводах. Он смотрел на мальчишку напротив и улыбался, а сам думал, сколько раз валил его на кровать, потому что хотел совсем другое тело? Недоступное, и от того еще больше желанное. Все, хватит… С этими страданиями пора заканчивать.
«Именно потому ты и покупаешь наркоту, Хироки», - отозвался услужливый внутренний голосок, - «Тебе хочется забыться. Хочется, чтобы все мысли стали легкими и покинули твою красивую голову. Тебе больно, милый…. А у этого мальчика есть лекарство. Панацея… от всего».
Хиро чуть поморщился. Откровенно болезненный вид Милана задел какую-то часть его души, где, казалось бы, навсегда, под тяжелым замком, была спрятана совесть. Нет, Таканори ни в чем себя не винил, и не страдал ненужными ужимками нравственности. Но мысль о том, что когда-то давно сжимал в своих руках это тонкое тело, порхала по его сознанию, как бабочка, закрытая в большую банку.
- Я тоже рад тебя видеть, - безразличный тон, как и в действительности, никакой особенной радости, - Не знал, что ты … тоже в этом бизнесе.
Хиро не нарочно сделал паузу. Он просто подбирал нужные слова, хотя, признаться, производить хорошее впечатление не стремился. Это просто мальчик, который принес ему то, что нужно. Он хорошо выполнил свою работу, японец заплатит ему, и они распрощаются, чтобы ближайшую сотню лет снова друг о друге не вспоминать. И что, что между двумя молодыми людьми когда-то летали искры?
«Я ведь ни намного старше его», - оценивающий взгляд продолжал изучать лицо напротив, - «может быть лет на пять, не больше…».
Но казалось, будто между Хироки и Миланом пропасть. И не только в социальном положении. Холеный японец, пусть и не занимающий высокой должности в своем клане (о котором, кстати, вслух говорить не принято), и хрупкий парнишка, наркокурьер.
- Меня не было в городе, - даже не стараясь придать своему голосу нотки оправдания, соврал Хироки, - как сам?
И вот сейчас, Таканори начинал понимать, что ему так нравилось в Шоу. Перед ним не было совершенно никакой необходимости отчитываться. Ему можно было врать, даже зная, что Милан просекает эту ложь. С ним не требовалось быть тем парнем, которого знают Оябун, Шин и Сайг. А еще он ничего не боялся.
- Открой бардачок, - чуть кивнул киллер Милану, - деньги там.
Нужную сумму киллер приготовил заранее. Опыт общения с преступными лидерами, научил Хироки, что при покупке наркотиков и оружие никогда нельзя передавать деньги из рук в руки. В бардачке, конечно же, был еще и пистолет. Но разве привыкать наркодилеру, видеть такие игрушки?
Хироки повернул к нему голову, не глядя, скользнул по своему бедру, незаметно убирая пакетик с порошком в карман пиджака. Бровь сама собой поползла вверх, и раньше, чем японец отдал себе в этом ответ, с его губ уже слетело:
- Хочешь чего-нибудь выпить?

«Почему ты разговариваешь с ним?», - внутренний голосок, неприятным фальцетом продолжал пиликать по нервам, как смычек по струнам скрипки, - «Пусть забирает деньги и выметается из машины. А ты поедешь домой, закроешься в своей спальне, примешь две дозы сразу и отрубишься часа на два от реальности. Потом встанешь, оденешься, поедешь в клуб и переспишь с кем-нибудь, на кого упадет твой взгляд. И наркотик все еще будет действовать…. Перспектива же куда приятнее, чем пить в каком-нибудь баре с человеком, которого ты практически не помнишь. К тому же, в этом районе приличных мест нет….»
Стоило бы прислушаться, но Хироки, как обычно, отмахнулся сам от себя. Он давно уже не воспринимал свои мысли, как что-то иное, нежели самое простое аналитическое дерьмо. С такой работой, какая была у японца – самое правильное, что он мог сделать, это не обращать внимания на доводы и выводы рассудка. И уж тем более не слушать собственные эмоции…. Потому и принимал наркотики – старался доказать себе, что еще жив, что не пустая оболочка и внутри этот странный комок из мышц, сосудов и крови все еще выполняет какую-то функцию, кроме обеспечения циркуляции крови. … Старался, и ничего не чувствовал.
Его губы сами собой улыбались, храня в своих уголках какое-то подобие иронии и заинтересованности, но совершенно не отражали его истинного настроения. А Таканори было плохо. Почти отчаянно плохо и обидно за самого себя, как только может быть обидно за утекающее в никуда время и попранные чувства.
Японец смотрел на мальчишку и гадал, что видит перед собой. Куклу? Со здоровой кожей и ослепительной улыбкой. Возможно, у него тоже есть свои желания, стремления, мотивы ненавидеть и страдать. Возможно, он влюблен и счастлив. Возможно, одинок. Тебе же никогда не было до него дела. Милан – только имя, которое ты когда-то произносил, прежде чем открыть перед ним дверь номера, где вы до утра будете тонуть в собственных эмоциях. Это был идеальный симбиоз.
- Милан Шоу всегда в центре внимания…, - Хиро косо взглянул на парнишку, рассматривая его из-под прядей челки.
Он никогда не помнил, чтобы Милан был в центре внимания. Не для Таканори во всяком случае. Его внимание всегда вращалось вокруг всех сразу, и не приближалось ни к кому конкретно. Интересно, он сам понимает, насколько это нелепо? Кажется, он в городе один, продает себя за иллюзию быть кому-то важным. Живет тем, что ему готовы дать скупые на слова и признания мужчины, но щедрые в бумажном эквиваленте. Еще и наркокурьер…. Если его поймают, вступится ли за него хоть один из его любовников? Скорее всего, нет. А в тюрьме, вероятно, его жизнь и закончится. После того, как он пройдет через всех, кто этого пожелает. Таканори передернулся, сейчас ему было почти жаль Милана, хотя тот, конечно, об этом и не подозревал.
- Отлично…. Нормальное место хоть? Показывай, куда ехать, - Японец повернул ключ в зажигании, машина приятно тихо загудела, отдавая должное информации о немецком концепте Audi, что была написана в прилагаемой к ней брошюре.
«У него красивые глаза», - как бы, между прочим, мелькнула мысль, и затерялась снова в пустых и пространственных, кружащих вокруг жары, алкоголя и пакетика с наркотиком, что, почти неощутимый, лежал в кармане пиджака.